Physicists stop and store light traveling in an optical fiber

Physicists stop and store light traveling in an optical fiber Researchers at the Kastler Brossel Laboratory in Paris have managed to store light that propagates in an optical fiber and to release it later on demand. By causing interaction between the traveling light and a few thousand atoms in the vicinity, they demonstrated an all-fibered memory.

In the May 8^th issue of the Physical Review Letters, Prof. Julien Laurat and his colleagues at Pierre and Marie Curie University report that they have devised optical memory integrated into an optical fiber. The team created a way to stop and store the light that usually propagates in a fiber at a speed as fast as 200,000 kilometers per second. This capability represents an important advance in optical communications, as fibers are at the heart of our worldwide telecommunication system, but also for a future quantum Internet, in which quantum information can be transported and synchronized between interconnected nodes. «This work provides a demonstration of an all-fibered memory for light. We have been able to store the light and release it later into the fiber,» says Baptiste Gouraud, a graduate student who designed this experiment and the lead author of the paper. «Previous demonstrations were based on free-space ensembles of atoms, not on a wave-guided implementation compatible with fibers used in networks.» At the core of the device is a commercial fiber with a short section elongated to 400 nanometers in in diameter where the light can efficiently interact with a cloud of laser-cooled atoms. Using the so-called electromagnetically induced transparency technique, which is well-known in free space but combined here for the first time with a fiber, the researchers slowed down the light pulse by 3000-fold and then halted it completely. The information conveyed by the laser light is transferred to the atoms in the form of a collective excitation, a large quantum superposition. Around 2000 cesium atoms very close to the fiber were involved in the process. Later, after a programmable period, the light was released into the fiber, reconstituting the initial encoded information that can once again travel. Storage times of up to 5 microseconds were demonstrated, corresponding to a traveling distance of 1 km if the light had not been halted. The experiment by the Paris team also showed that even light pulses containing only one photon can be stored, with a very large signal-to-noise ratio. This feature will enable the use of this device as a quantum memory, an essential ingredient for the creation of future quantum networks.

The cosmic evolution of galaxies Our knowledge of the big bang has increased dramatically in the past decade, as satellites and ground-based studies of the cosmic microwave background have refined parameters associated with the very early universe, achieving amazing precisions (though not necessarily accuracies) of a few percent. Unfortunately, our knowledge of what happened after that — from those first few hundred thousand years until today, 13.7 billion years later — is very much a work-in-progress. We know that galaxies and their stars formed out of the cooling, filamentary network of matter from that early era. They re-ionized the hydrogen gas, and then continued to evolve, and collide with one another as the universe steadily expanded. Distant galaxies are faint and hard to detect, however, and although observations have made excellent progress in piecing together the story line, astronomers have turned to theory and computer simulations to try to complete the picture.

There are three main theoretical approaches to study the cosmic frequency of galaxy mergers, which differ in how they model galaxies. The first approach does not attempt to model galaxy formation from first principles, and instead «paints» galaxies onto the dark matter environment (they are called «halos») according to constraints set by observations. The second approach models galaxy formation by means of simple mathematical recipes, again using dark matter halos as the backbone of the model. The third method, hydrodynamic simulations, attempts to model everything (dark matter, gas and stars) self-consistently, a task that until recently had been computationally too difficult.

CfA astronomers Vicente Rodriguez-Gomez, Shy Genel, Annalisa Pillepich, Dylan Nelson, and Lars Hernquist and their colleagues have developed a new theoretical framework for calculating the frequency of galaxy mergers in the Illustris Project, a cosmological hydrodynamic simulation which models the formation of galaxies in cosmic volumes about three hundred million light-years in size,

huge enough to replicate many known properties of galaxies and clusters both locally and at earlier epochs. The large volume, the self-consistent treatment of normal matter, and the realistic galaxy formation model used, allows the Illustris simulation to provide an unprecedented and precise study of mergers over cosmic time.

The astronomers find clear evidence for steadily decreasing galaxy merger rates (the merger frequency three billion years after the big bang was about fifteen times higher than it is today), and they clarify the nature of mergers, for example, finding the most useful definition for the mass ratio of the merging galaxies and constraining the epoch of mass infall during a collision. They report some sharp differences between their results and those predicted by some other popular theories, as well as some ambiguities in the (still imprecise) observed datasets. Their important research marks the start of a more detailed series of investigations into the cosmic evolution of galaxies.

NASA Selects Advanced Space Technology Concepts for Further Study

This artist’s rendering depicts 2015 NIAC Phase I Fellow Mason Peck’s soft-robotic rover for planetary environments for missions that cannot be accomplished with conventional power systems. It resembles a squid, with tentacle-like structures that serve as electrodynamic ‘power scavengers’ to harvest power from locally changing magnetic fields. The goal is to enable amphibious exploration of gas-giant moons like Europa.

Credits: NASA/Cornell University/NSF NASA has selected 15 proposals for study under Phase I of the NASA Innovative Advanced Concepts (NIAC), a program that aims to turn science fiction into science fact through the development of pioneering technologies.The chosen proposals cover a wide range of inventive concepts, selected for their potential to transform future aerospace missions. Such transformational technology holds promise of accelerating NASA’s progress toward its goals of exploration beyond low-Earth orbit, and missions to an asteroid and Mars.

«The latest NIAC selections include a number of exciting concepts,» said Steve Jurczyk, associate administrator for the Space Technology Mission Directorate (STMD) at NASA Headquarters in Washington. «We are working with American innovators to reimagine the future of aerospace and focus our investments on concepts to address challenges of current interests both in space and here on Earth.»

NIAC Phase I awards are valued at approximately $100,000, providing awardees the funding needed to conduct a nine-month initial definition and analysis study of their concepts. If the basic feasibility studies are successful, awardees can apply for Phase II awards, valued up to $500,000 for two additional years of concept development.

«Most of the 2015 NIAC Phase I final candidates were outstanding, and choosing only 15 of them proved to be a challenge,» said Jason Derleth, NIAC program executive. «We look forward to seeing how each new study will push boundaries and explore new approaches — that’s what makes NIAC unique.»

One of the selected proposals calls for the use of a soft-robotic rover for missions that can’t be accomplished with conventional power systems. This rover would resemble an eel with a short antenna on its back that harvests power from locally changing magnetic fields. The goal is to enable amphibious exploration of gas-giant moons like Europa.

Another proposal will look at using two glider-like unmanned aerial vehicles connected by an ultra-strong cable at different altitudes that sail without propulsion. The vehicle would use wind shear in the lower stratosphere (approximately 60,000 ft.), similar to a kite surfer, where the upper aircraft provides lift and aerodynamic thrust, and the lower aircraft provides an upwind force to keep it from drifting downwind. If successful, this atmospheric satellite could remain in the stratosphere for years, enabling NASA’s Earth science missions, monitoring capabilities or aircraft navigation at a fraction of the cost of orbital satellite networks.

Employing a novel mobility concept, the Cryogenic Reservoir Inventory by Cost-Effective Kinetically Enhanced Technology (CRICKET) proposal explores volatiles, such as hydrogen, nitrogen and water, stored in permanently shadowed regions on planetary bodies. Inexpensive robotic crawlers, hoppers and soccer-ball style buckey-bots would explore the surface of these dark regions for water and other compounds. Multiple bots could be used to develop a high-resolution map to aid in potentially using these resources.

NASA solicits visionary, long-term concepts for technological development based on their potential value to future and current space missions. The projects are chosen through a peer-review process that evaluates their potential, technical approach and benefits that can be realized in a reasonable timeframe. All concepts are very early in the development cycle and represent multiple technology areas, including aircraft propulsion, human life support, science instruments, unique robotic concepts and exploring other diverse technology paths needed to meet NASA’s strategic goals.

NASA’s early investments and partnerships with forward-thinking scientists, engineers and citizen inventors from across the nation will provide technological dividends and help maintain America’s leadership in the global technology economy.

NIAC is part of NASA’s Space Technology Mission Directorate, which innovates, develops, tests and flies hardware for use in NASA’s future missions. During the next 18 months, the directorate will make significant new investments to address several high-priority challenges in achieving safe and affordable deep space exploration.

For a complete list of the selected proposals and more information about NIAC, visit:

http://www.nasa.gov/niac

For more information about NASA’s investments in space technology, visit:

http://www.nasa.gov/spacetech

Падения Комет. По следам кометных катастроф

Евгений ДМИТРИЕВ

Веками и тысячелетиями астрономы напряженно следили за вспыхивающими на небосводе кометами, безуспешно пытаясь рассмотреть ядра этих павлинохвостых спутниц Солнца. Однако никому из ученых так и не удалось удовлетворить целомудренное любопытство. Только недавно людям открылось “лицо” одной из космических странниц. Речь идет о комете Галлея, сфотографированной межпланетными автоматическими станциями (см. “ТМ” № 9 за 1986 г.).

Не за горами время, когда на ядро одной из комет высадится экспедиция и доставит на Землю образцы ее вещества.

Но оказывается, за кометным веществом не обязательно стартовать к звездам. Его можно поискать и на поверхности нашей планеты. Не раз и не два происходили столкновения кометных тел с Землей. Об этом свидетельствуют следы космических катастроф — крупные кратеры, называемые астроблемами (дословно — звездная рана), и поля рассеивания тектитов — небольших оплавленных шариков природного стекла.

САМОЕ БОЛЬШОЕ ПОЛЕ

У этой кометы (как и у других, вымерших, то есть упавших на Землю еще до рождения первого астронома) имени никогда не было. По месту падения назовем ее условно Австрало-Азиатской, поскольку она оставила после себя самое крупное из известных тектитовых полей, покрывающее 10% поверхности земного шара. Кометный след шириной 4 тыс. км вытянулся по 10 000-километровой дуге от Тасмании до Южного Китая, включая в себя множество обособленных ареалов — лент шириной до 100 км, ориентированных с северо-запада на юго-восток. Причем с севера на юг размеры находок уменьшаются, да и встречаются они все реже. От региона к региону видоизменяется их структура и состав. Но все тектиты одного возраста — им исполнилось 700 тыс. лет.

Советский геолог Э. П. Изох и вьетнамский исследователь Ле Дык ан считают, что комета вошла в атмосферу по очень пологой траектории. Произошел скользящий удар о поверхность планеты — и космическое тело отскочило рикошетом, словно камень-гладыш, брошенный в воду умелой рукой.

Любопытно, конечно. Но кометное ядро — теперь мы это знаем точно — состоит в основном из замороженных газов и воды. Вряд ли столь непрочное тело совершит упругий отскок. Наоборот, оно разрушится уже в плотных слоях атмосферы.

Проследим, как происходило разрушение кометы и выпадение тектитов. (На 4-й стр. обложки предложен вариант выпадения кометного вещества, наиболее полно, на наш взгляд, объясняющий особенности Австрало-Азиатского тектитового поля.) Внешний слой тектитов, вмороженных в лобовую часть кометы, начинает плавиться. Причина — перегрев от длительного спуска в верхних слоях атмосферы. Вязкий расплав под напором набегающего воздуха растекается в стороны и, погрузившись снова в лед, быстро застывает, образуя фланец, Как только температура тыловой поверхности тектита превысит температуру плавления льда, камень, потеряв ледяную поддержку, мгновенно сносится с льдины.

Данные аэродинамического анализа австралитов (это разновидность тектитов, типичных для Австралии) убедительно свидетельствуют в пользу этой версии. Дело в том, что строго ориентированный самостоятельный полет тел подобной формы при высоких — сверхзвуковых — скоростях не представляется возможным. Они сгорают в атмосфере.

Ну а если камни были не на лобовой, а на боковой поверхности летящей льдины? Что ж, на Яве встречаются тектиты со срезанными частями. Их, видимо, срезал раскаленный поток набегающего воздуха.

Теперь уже понятно, чем объяснить различия структуры небесного стекла в том или ином ареале. В разных местах выпадали тектиты, совершавшие полет в разных условиях. Если теперь сделать еще одно существенное допущение — а именно: предположить, что комета еще до того, как начала распадаться в воздухе, имела не одно, а множество ядер, которые врезались в атмосферу одно за другим, все окончательно встанет на свои места. И громадные размеры тектитового поля уже не вызовут изумления — кометный рой мог быть растянутым,— и химическое несоответствие составов, скажем, австралитов и индошинитов (их находят в Индокитае) — совсем не обязательно кометному рою быть из однородного вещества.

А теперь посмотрим на картину с точки зрения космического наблюдателя. Австралийские кометоиды, вошедшие в атмосферу первыми, имели самые пологие траектории падения, в результате чего подверглись самым длительным тепловым нагрузкам. Вот почему в Австралии отсутствуют групповые находки тектитов. Испарение ледяных тел завершилось еще в атмосфере. Однако по мере надвигания земного шара на кометный поток угол входа кометоидов в атмосферу увеличивался, время полета сокращалось, и тектиты достигали поверхности Земли уже в составе льдин. Над Индокитаем угол ухода достиг максимальной величины — 55°. Судя по насыщенности этого района небесным стеклом, здесь падали ледяные глыбы особо крупных размеров. Врезавшись в мягкий грунт или приводнившись, они могли не до конца разрушиться и, впоследствии растаяв, обнажить так называемые первичные тектитовые формы, в том числе очень хрупкие стекла (они разрушаются даже при падении на ковер с высоты 1 м).

Что же напоминают вытянутые в юго-восточном направлении тектитовые ареалы? Да следы, которые оставляют после себя сельскохозяйственные самолеты, разбрызгивающие ядохимикаты. За каждым ядром, движущимся по своей, немного отличающейся от других траектории (в силу разных аэродинамических характеристик тел той или иной формы), тянулся длинный шлейф тектитов, выпадающих на землю широкой лентой.

РОСЧЕРКИ КОСМИЧЕСКОГО ПЕРА

В свете вышесказанного особый интерес представляет исследование местоположения известных астроблем и тектитовых полей. Может быть, и они сложатся в тысячекилометровые кривые?

Тут прежде всего нужно сказать о кометном кратере Жаманшин, расположенном недалеко от Аральского моря. В 1972 году известный советский ученый П. В. Флоренский впервые на территории нашей страны обнаружил там тектиты, названные иргизитами. Нашли там и массивные стекла — жаманшиниты. Ряд исследователей (Э. П. Изох, В. А. Масайтис, Я. И. Бойко) полагают, что иргизиты нельзя считать типичными тектитами — в них чересчур много окиси железа и воды. Поскольку они выпали в юго-восточном секторе астроблемы, естественно предположить, что комета следовала северо-западным курсом. Она имела вид снеговика, “туловище” которого, со взрывом врезавшись в землю, образовало астроблему, а отвалившаяся при торможении “голова” падала следом. Из-за сильного нагрева тектиты полностью расплавились и, вновь застывая на лету, превратились в камешки причудливой формы. А вот жаманшиты оказались близнецами природных стекол Муонг Нонг, встречаемых в Индокитае (Лаосе). Траектория падения кометы (опять же условно называемой нами) Жаманшин проходила прямо по оси симметрии Австрало-Азиатского тектитового поля. Удастся ли ученым доказать одновременность происхождения этих природных объектов? В этом случае можно будет считать доказанной их принадлежность к одному и тому же кометному рою. Тогда Жаманшин — самое крупное и дальше всех пролетевшее на север ядро Австрало-Азиатской кометы. Ну а где же еще на свете можно увидеть росчерки комет? Анализ тектитов, обнаруженных в разных частях планеты, позволяет предположить, что 14,5 млн. лет назад комета Рис (снова назовем ее по имени астроблемы Рис в ФРГ) упала на Европу. В составе небесного тела также было крупное ядро и несколько кометоидов. Два из них, разрушившись в атмосфере, образовали моравские тектитные поля. Следующие четыре оросили стеклянным дождем Богемию. Само ядро при падении образовало астроблему Рис, а отделившийся от ядра крупный фрагмент породил кратер Штейнгейм.

“Открутим” еще 20 млн. лет назад. Небольшая комета (как минимум с двумя ядрами) упала на Североамериканский континент. О траектории ее полета свидетельствуют два ареала тектитов в США, в штатах Техас и Джорджия.

Список можно продолжать. Кометное происхождение, судя по всему, имеет кратер Босумтви в Гане и тектитовое поле Берега Слоновой Кости, расположенное в 280 км от кратера.

А у Евро-Африканской кометы, столкнувшейся с нашей планетой 65 млн. лет назад, больших ядер (судя по трем парным кратерам, вытянутым в одну цепочку) было по крайней мере три. Они (и сопутствующие им ледяные глыбы меньших размеров) рассеялись в полосе от Карского моря до Северной Африки вдоль дуги большого круга, которая в южном направлении упирается в астроблему Оазис и ее сателлит, находящиеся в Ливии, а в северном (точнее, северо-восточном) в астроблемы Карскую и Гусевскую с их сателлитами.

КОЕ-ЧТО ИЗ НЕБЕСНОЙ МЕХАНИКИ

Описание космических катастроф можно продолжить. Но верны ли предположенные нами сценарии? Могли ли кометы, падавшие на Землю, иметь не одно, а несколько ядер? Не противоречит ли это законам небесной механики?

В космическом пространстве глыбы притягиваются, “слипаются”. А если первоначально двигались по отношению друг к другу с определенной скоростью (не слишком большой, уравновешенной силами гравитационного притяжения), то образуют своего рода миниатюрное звездное шаровое скопление, тела в котором обращаются вокруг общего центра масс.

В том же случае, если комете с множественным ядром суждено столкнуться с Землей, то уже на расстоянии порядка 1,5 млн. км (так называемая сфера Хилла для Земли). Таков предельный радиус орбиты, когда Земля перестает удерживать своим притяжением летящее тело. Эта система начинает переориентироваться на новое “светило”. Орбиты летающих айсбергов становятся все более вытянутыми. В какой-то момент кометные частицы перестают возвращаться к центру масс и выстраиваются по оси, направленной к Земле.

Первыми перестраиваются мельчайшие частицы роя — пыль,— которая вращается, как правило, дальше всего от центра кометы. Уже затем в “боевую колонну” переходят все более крупные фрагменты. Рой вытягивается и четко ориентируется на Землю. Возглавляет его пылевое облачко (назовем его лидером), за ним следуют все увеличивающиеся в размерах кометозимали (зародыши комет), более крупные кометоиды и кометные ядра. После падения такого кометного комплекса на Земле появляются цепочки астроблем, тектитовые поля — от разрушившихся в атмосфере кометоидов.

То, что на Земле (равно как и на других небесных телах) встречаются множественные астроблемы, свидетельствует о широкой распространенности в природе комет с множественными ядрами. Что касается сдвоенных кратеров (или говоря точнее, кратера с находящимся вблизи сателлитом) — это следы комет-“снеговиков”. Судя по фотографиям, опубликованным в “ТМ” № 9 за 1986 год, к этому же типу небесных странниц принадлежит и комета Галлея. Стало быть, подобная форма кометных ядер широко распространена.

НЕБЕСНЫЙ ОГОНЬ

iНе исключено, что кометы несут ответственность за многие загадочные события в истории Земли.

Вечером 8 октября 1871 года в Чикаго неожиданно начались пожары. Вскоре город превратился в море бушующего огня. Людям казалось, что “горит само небо”, что “огонь падал дождем”. Одновременно возникли пожары и в других городах в широкой полосе, протянувшейся через весь континент вплоть до Тихого океана.

Представляется вероятным, что Земля столкнулась с кометным потоком, состоявшим из пыли, снежных комков и льдин. Падение рыхлой составляющей вызвало “горение неба” и звездный дождь. Пожары могли спровоцировать горючие вещества, содержащиеся во льдах. “Поджигателями” могли служить и раскаленные тектиты.

А 9 февраля 1913 года жители Канады и северных районов США стали свидетелями удивительного небесного явления: у них над головами пролетели (поодиночке и группами) вереницы светящихся тел. Их строй оставался неизменным на протяжении почти 10 тыс. км. Это был болидный поток, получивший название Кириллиды. На этот раз космические пришельцы унеслись, не причинив Земле никакого вреда.

ТУНГУССКИЙ ФЕНОМЕН

Среди загадочных происшествий, XX века падение ТКТ — Тунгусского и космического тела,— пожалуй, одно из наиболее впечатляющих. Вот уже 80 лет, исследователи безуспешно ищут осколки, так называемого “Тунгусского метеорита”. Впрочем, ряд характерных призна-ков на месте катастрофы позволяет предположить, что и здесь произошло падение кометы с несколькими ядрами.

Так, экспедицией Н. В. Васильева (ныне академик АМН СССР) был обнаружен вывал леса, расположенный далеко к западу от основного, среди незатронутой взрывом тайги. Он почти укладывается на прямую, продолжающую траекторию упавшего космического тела. Вот почему возникло предположение, что часть метеорита при ударе отскочила, срикошетировала. Однако о малой вероятности таких отскоков космических тел уже говорилось ранее. Гораздо убедительнее выглядит предположение, что ТКТ — комета, имевшая опережающего попутчика. Между прочим, один из очевидцев падения ТКТ (М. Ф. Романов из Усть-Илимска) наблюдал его полет “в виде двух огненных столбов”.

Ну а Л. А. Кулик во время экспедиции 1939 года по характеру вывала леса в эпицентре катастрофы определил четыре локальных центра взрыва. По-видимому, главное ядро кометы распалось в атмосфере на части, четыре из которых почти одновременно взорвались на высоте порядка 6,5 км. Часть льдин, образовавшихся при взрыве, не успев испариться, упала в тайгу. Там появились воронки, ямы. А массовые выпадения мелких осколков привели к появлению пятен химических аномалий, впоследствии столь удививших специалистов.

Изучая особенности распределения сухостоя (деревьев, погибших при катастрофе 1908 года), С. П. Голонецкий и В. В. Степанюк пришли к выводу, что в стороне от эпицентра (в 3 км к западу от горы Острой) на высоте 1,5 км взорвалась еще одна часть ТКТ.

А теперь самое любопытное. Помните, мы сравнили летящую в атмосфере комету с самолетом, разбрызгивающим ядохимикаты? Оказывается, некоторые кометы действительно оставляют после себя отравленный след. Эвенки на суглене (съезде), проходившем в 1926 году, говорили, что тунгусский небесный камень “кончал собак и оленей, портил людей”. Через 19 лет после катастрофы Л. А. Кулик, прибывший на место падения, больше всего был поражен отсутствием какой-либо жизни в эпицентре взрыва. Этот факт подтверждает и участник второй тунгусской экспедиции В. А. Сытин (см. “ТМ” № 12 за 1983 год): “Страна мертвого леса производила впечатление безжизненности. Здесь не было ни людей, ни зверей, ни птиц… А ведь прилегающие районы буквально кишели жизнью”.

Сопоставим это свидетельство с отравлением людей в Чикаго (которое наблюдалось в 1871 году). Напрашивается предположение, что кометные ядра нередко содержат ядовитые вещества (вероятнее всего, отравляющие газы).

Коснемся еще одной (менее зловещей, но более впечатляющей) загадки ТКТ. Через несколько часов после падения Тунгусского метеорита аномальное свечение охватило обширные небесные пространства (от места падения ТКТ вплоть до западного побережья Ирландни). Судя по всему, причиной необычайно светлой ночи с 30 июня на 1 июля 1908 года (ТКТ упал в 7 часов утра 30 июня) был пылевой лидер кометы.

ИЩИТЕ ТЕКТИТОВЫЙ СЛЕД(кометных метеоритов)

…Золотой ключик упал в пруд, и, если бы не добрая черепаха Тортилла, лежать бы ему там до скончания века. История поиска тунгусских тектитов напоминает эпизод известной детской сказки. Только тектитовыйй ключик (пока обломки небесного стекла не будут обнаружены на месте катастрофы, гипотезу кометной природы Тунгусского метеорита нельзя считать доказанной) лежит где-то глубоко в таежных топях, а выуживать его оттуда, кроме самих исследователей, некому.

Л. А. Кулик, организовавший несколько экспедиций на Тунгуску, в 1928 году написал: “Раз это падение (тунгусского метеорита) произошло на территории Союза, то мы перед лицом истории обязаны его изучить”. Эти слова не потеряли актуальности и сегодня.

И ВСЕ-ТАКИ ОНИ СУЩЕСТВУЮТ!

Гипотезу Е. Дмитриева комментирует профессор, доктор геолого-минералогических наук П. ФЛОРЕНСКИЙ — первооткрыватель тектитов на территории СССР.

С точки зрения ортодоксальной науки тектитов быть не должно. Их не мог создать первобытный человек. Они не могли быть выброшены из недр вулканов…

Еще в глубокой древности люди почувствовали необычность тектитов, называли их черными камнями бога грома, солнечными или лунными камнями.

Е. В. Дмитриев предлагает малопротиворечивую гипотезу появления тектитов на Земле, их неравномерного распределения по ее поверхности. В ряде мест статья малообоснованная, но и возражения оппонентов неубедительны в такой же мере. Читатель может выбрать: верить ли ему в комету, расплавляющуюся над Землей, или, не поверив, предложить свою собственную версию.

Лично я разделяю не все предположения автора, но противопоставить что-либо другое не могу и не берусь.

В отличие от многих “неуловимых” объектов, вроде летающих тарелочек, тектиты достоверно существуют, их можно изучать. Есть гипотезы реакционные, которые в самодовольном желании все объяснить закрывают путь к научному творчеству. Ценность прогрессивных гипотез в том, что они, пытаясь объяснить какое-либо явление, порой ставят больше вопросов, чем дают ответов, но эти вопросы движут Знание… Вставка Рис. 1 “И пролилась комета стеклянным дождем” (Четвертая страница обложки журнала)

Текст с рисунка 1

Комментарий к рисунку.

На международной конференции “Космическая защита Земли”, состоявшейся 23-27 сентября 1996 г. в г. Снежинске. Челябинской обл., я познакомился с д.г.м.н. Э.П. Изохом из Новосибирска. Он сразу показал мне прозрачку с цветным изображением этого рисунка. Он сказал, что постоянно показывает рисунок на конференциях в качестве наглядной иллюстрации падения кометы, образовавшей Австрало-Азиатский пояс тектитов. (См. статью Э.П. Изоха)

Е. Дмитриев Дмитриев Е. По следам кометных катастроф // Техника-молодежи. 1988. N 7. C. 58-61.

Рубрика: Без рубрики